Верхний город не отличался ничем особенным, кроме мощного гравитационного поля, державшего его в нескольких километрах над землей; не богатый, но зажиточный, далеко не идеальный, но и антиутопией его назвать было сложно, Верхнему городу были свойственны все пороки других городов: офисный планктон давно утонул в вязком болоте бюрократии, в маленьких (и уж тем более больших) корпорациях и предприятиях процветала коррупция, крупная преступность варилась в собственном соку и методично регрессировала до рыночных карманников; студенты от нечего делать читать дальшеустраивали митинги и шествия в защиту иммигрантов с земли, а после образования специального гетто - митинговали и шествовали за немедленно возвращение иммигрантов на землю (полагаю, именно из-за этого администрация Верхнего недолюбливала иммигрантов с земли, свою прогрессивную молодежь и поспешные выводы - что конечно же способствовало росту бюрократии).
А еще в Верхнем жил рецидивист по имени Бог, который, будучи рыночным карманником, попался и по истечении недолгого разбирательства, был приговорен к 13 годам невидимости - Бог, под конвоем из ученого и сталкера, был введен в здание тайной канцелярии, где ему немедленно поставили печать на лоб - и Бог стал невидим.
Где-то в течении полугода после этого, прогрессивная и очень радикальная молодежь Верхнего, отстаивавшая права иммигрантов с земли, мимоходом затеяла гражданскую войну, один из революционеров проявил чудеса выдумки, пробрался в административную палату и, недолго думая, опустил рубильник, отключая все башни. Гравитационное поле исчезло и Верхний рухнул на землю, в одночасье переименовываясь радикальной молодежью в Нижний. Злые и раздосадованные счастливчики, выжившие после приземления, решили начать новую жизнь с убийства кого-нибудь, кого им очень хотелось обвинить в случившемся: деятельную молодежь, недалекую администрацию, бюрократов, преступность или ученых, но поступили они мудро - и во всем обвинили иммигрантов с земли, после чего с ними и расправились. В борьбе с общим врагом жители Нижнего умели действовать быстро и решительно.
А в нескольких километрах над землей остался висеть в гордом одиночестве обреченный на невидимость рецидивист по имени Бог.
Прошло 13 лет, тысяча, две тысячи - рецидивист Бог оставался под действием печати. И нет ничего удивительного в том, что по истечении какого-то времени, которое потребовалось заключенному Богу на осознания всего нелепого безумия его положения, он начал развлекаться. Как умел.