Эйнштейн был физиком, не верующим в физику. Потому и смог создать свою религию науку.
А вот Ньютон был физиком правоверным, он гениально усовершенствовал, отшлифовал и укрепил то, что было создано до него. И обломился на оптике, где нужны были еретики.

запись создана: 15.01.2011 в 16:14

Молодой человек думает о вечном. Молодой человек хрустит круассанами, потягивает эсперссо и без особого участия рассуждает о вселенной, о судьбе, о людях, о том, что мир давно изжил себя, а то, что осталось, тихо догнивает в канализационной трубе цивилизации; о человеческой жестокости, глупости и потерянности, как поколения. О неизбежности. Он боится огня, он боится стен. Он знает новый танец - но у него нет ног. Он приходит в кинотеатр на новый фильм - но кто-то выключил электричество. Он пишет озлобленные, полные кипучей ярости статьи в газеты и в своем блоге - и льет, льет, льет на чертов мир своей черное неудовольствие. Он считает себя чрезвычайно умным, последним человеком на земле, мессией, чистым сиянием вечного разума среди погрязшего в культурном мусоропроводе бесформенного месива. Молодой человек не помнит, зачем он сюда пришел. Молодой человек не хочет думать о том, чего он ждет. Молодой человек не верит в счастье. Молодой человек не знает ничего хорошего. Молодой человек тихо ненавидит весь мир.
В один день молодой человек встретил Того, Кто Несчастней его. Тот, Кто был Несчастней его сидел на мокром асфальте возле подъезда в рваной одежде и дырявых ботинках, тихо играл на скрипке, задумчиво водя смычком по струнам - и думал о счастье.
У молодого человека разрыв шаблона.

Иван Иваныч грустно улыбнулся, прочитав слоган на упаковке антидепрессанта - "три уверенных шага из депрессии". На подоконник, по подоконнику и самый уверенный третий - в окно. (с)

"Быть нужным" - это ни в коем разе не может быть целью человека. Это либо состояние души, либо образ жизни, либо - если говорить в категориях целеполагания - некий идеал, принципиально недостижимый. Как Полярная звезда для пешехода: она недостижима, но задает направление движения...
Целью может быть получение от ближнего как можно больше бабок и/или прочих удовольствий, не обязательно материальных. Т.е. "быть нужным" - это (в категориях целеполагания) даже не идеал. Это компас. Надлежит иметь его в виду - и только! - если у тебя есть цель и ты намерен достичь ее, и корректировать свое движение. Само по себе направление на "быть нужным" - эфемерность, нечто вообразимое, но несуществующее.
Но Полярная звезда существует - в отличие от направления на нее, которое только воображается. И нужность другим тоже имеет место быть в отдельно взятых душах...
А коммунизм - это в чистом виде направление движения, но ни в коем разе не состояние. Его нет. Он не может быть целью.

Если деньги есть, их незачем считать - их надо тратить.
Если денег нет, их незачем считать, поскольку нечего.
Считать деньги имеет смысл только в том случае, если их слишком много... Но это не наша проблема!
Еще можно для развлечения считать чужие деньги, но меня это не развлекает и даже не злит (а было бы интересно позлиться).
Кто и зачем придумал считать деньги?

Если вы выходите из дома,
Да ещё в компании друзей,
А на вас вдруг с вашего балкона
Льётся... песня - это Водолей!

Он залезет прямо в вашу душу,
Нагло вскроет фомкой ваши сны,
И заставит слушать, слушать, слушать...
Может быть, до самой до весны.

Хорошо, весна наступит скоро,
Ведь конец зимы почти настал
В день, когда врачи везли на скорой
Тех, кто слышал: Водолей орал.

Если вы к нему придёте в гости,
Вас стриптиз заставят танцевать...
Или сами затанцуют ровно в восемь,
Утром схватятся: ух ты! пора вставать!

А когда у Водолея горе
(видно, из разряда "сделал сам"),
Виноватым будет поневоле
Тот, кто слышал: Водолей стенал...

Вы не злитесь, друг, на Водолея.
Он хороший. Он же не хотел,
Если даже вас к себе приклеил,
Нагрузив в придачу сотней дел.

Водолей... он добрый и хороший,
Даже плачет иногда во сне...
В час, когда холодною порошей
Развевается прощальный зимний снег.

Вы в беде не бросьте Водолея,
У него наивные мечты,
И простые, детские потери:
"Может, эту пакость сделал ты?!".

Он об стенку бьётся головою,
И кусаться иногда горазд...
В час, когда вас обольют водою,
Не печальтесь. Ведь не в первый раз.

Таракан подсел на дихлофос.
И теперь у таракана ломка...

Пожалуй, этот комикс определяет всю сознательную жизнь большинства людей.
В конце концов, быть не тем, кем хочешь, а тем, кем получается быть, - признак взрослого человека. Абсолютного большинства взрослых людей.

Это все грустно, конечно. Практически никому не хватает материала, что бы что-то из себя строить. Наверное, именно в этом вечная трагедия человечества.

Впервые Коллекционер почувствовал неладное, когда к нему пришел студент и робко попросил одну Идею. Он мялся и явно испытывал стыд, но ему очень-очень нужна была Идея, что бы успешно сдать свой проект суровому экзаменатору: "Нет-нет, вы не подумайте, я вовсе не хочу прослыть лучшим на курсе, мне нужна одна маленькая идея, всего-навсего, что бы меня не выгнали..." - спешно твердил он. И Коллекционер дал ему Идею.
Потом ему нанес визит влюбленный, но совершенно бездарный поэт. И он тоже попросил себе Идею, что бы написать хорошие любовные стихи. "Я, конечно, хотел бы попросить еще таланта и вдохновения," - улыбнулся он: "Но боюсь, что это будет верхом наглости с моей стороны". Коллекционер скептически оглядел просителя: он явно долго пил, причем пил помногу и с трагичным выражением на похмельной роже, с синим хохолком вместо блондинистой гривы и в тулупе на босу ногу. Не удивляясь, Коллекционер подумал: "Наверное, это очередной творческий кризис. Поэты - они же люди такие, особенные. Их надо сервировать в отдельной посуде. Но все-таки, что-то здесь не так". Конечно же он дал счастливому поэту Идею.
А через несколько дней удивленный Коллекционер открыл дверь и увидел на пороге низенького и толстого, практически абсолютно лысого, лоснящегося человека, с густыми, топорщащимися, как у моржа усами. На массивный нос его были одеты квадратные очки с толстыми стеклами, которые он то и дело поправлял, равно, как и туго затянутый черный галстук. Вообще, мужчина был довольно серьезный и презентабельный, одетый в дорогой и, на то время, престижный костюм, справедливо полагая, что хорошую одежду и хозяином не испортишь. В руках у него был портфель. И он предложил Коллекционеру продать ему Идею, с помощью которой, он, очень серьезный ученый, мог бы открыть нечто новое на горизонтах современной науки.
- Это очень выгодное предложение! - раздуваясь, что бы казаться солиднее, сказал он. - Я бы на вашем месте не стал отказываться.
- Смею поинтересоваться, - спросил озадаченный Коллекционер. - Вам для чего?
А про себя подумал "Нет, что-то тут явно не то".
- Я твержу с первой фразы! Великие открытия, новые горизонты... Ну, знаете, космос, там, законы какие-нибудь... неизвестные... но я согласен и на обнаружение какого-нибудь ныне неизвестного еще науке редкого металла или изобретения Вечного двигателя. Заплачу я, разумеется, очень приличную сумму.
- Если вы так стремитесь обогатить и облагородить нашу науку, уважаемый, право я не понимаю, почему бы вам просто взять и самому не придумать что-нибудь новое? - еще более удивился Коллекционер.
- Любезный, не будьте ребенком! Зачем придумывать нечто новое и весьма, замечу, сомнительное, когда можно купить все тоже самое у Коллекционера Идей!
- Минуточку! - воскликнул Коллекционер, возмутившись. - На протяжении веков ко мне приходили люди, ученые, - да, настоящие ученые, не чета вам! - изобретатели, художники, мыслители и поэты - и делились своими Идеями и Мечтами со мной, что бы я мог собрать из них полную коллекцию - незыблемых и, возможно, неисполнимых, а тут приходит какой-то лоснящийся мужчина в пиджаке и с портфелем, называющий себя ученым, и просит продать ему чужие страсти за "очень приличную сумму"?!
Коллекционер выпрямился в полный рост и указал рукой на дверь.
- Вы же не можете отказаться... - начал ученый.
- Мне надоел наш пустой разговор. Уходите.
- Милый мальчик, не злитесь...
- Вон!
Но после того, как Коллекционер выгнал ученого, почти каждый день к нему в дом приходили какие-то странные люди и просили продать или подарить им Идеи. Как правило, Коллекционер прогонял их прочь, но далеко не всегда рамки ситуации позволяли ему сделать это. Как, например, можно отказать сухонькой старушонке, просящей Идею, да нет, куда там, идейку, можно даже с маленькой буквы, для приготовления отвара, что бы вылечит своего мужа от неизвестного недуга; или какому-нибудь забулдыге и обормоту, который в горячем споре со своими друзьями бил себя пяткой в грудь и доказывал, что найдет Центр Земли, а теперь просил Идею, для рисования карты. Коллекционер не мог отказать.
А в один день он исчез, исчез вместе со своей, почти полностью растащенной, некогда прекрасной коллекцией, созданной совместными трудами вдохновленных и легкомысленных гениев, доверивших свои мысли будущему поколению. Ушел, в обнимку с милыми сердцу остатками чужих Идей, скрылся за углом, в одном из множества переулков современной науки.

Я смотрю в небо, сиреневое, прозрачное - вечер. Уже видна Земля. А на Земле живут люди.
У них там города, страны, войны, политика и экономика, история и культура. Под куполами, прозрачными, словно небо. Там люди. А может, их там нет и никогда не было, кто знает. Все свои знания о Земле я основывал только на тонких кожаных томиках научной-фантастики и утопий. Про людей и Землю писать было мало интересного и совсем не популярно, такие книги никто не читает.
Ночью я заставляю себя разглядывать лик Земли. Если там кто-то и есть, я это, может быть, замечу. Видят же люди спутники, кометы, звёзды и самолёты в небесах. Или нет? На голубом лице Земли тёмные пятна, трещинки. Дым? Нет, там наверное нет воздуха и нет дыма. Или же есть? Я представляю себе земные города, пронзающие небеса купола, полные жизни сады. Кусты, деревья тянут ветки ввысь, пытаясь удержать ушедший воздух, отныне навек застывшие в мерзлоте, и там лишь в клетках поют соловьи неизвестной учёным природы. Мрачная картинка, ну ее, мы все-таки утопию сочиняем.
- Я же тебе говорю, - убежденно рассказывал я своей подруге, сидя на огромном голубом валуне. - что где-то читал о людях - они спят по ночам. Ты можешь смеяться - клянусь, я читал это сам!
Она фыркнула:
- Да ну тебя. Я про людей читала, это скучно! До умопомрачения непонятные создания. Как так, одни из них старятся раньше, чем успевают начать взрослеть! - подумав, она добавила. - Жаль, что у нас так и не научились писать фантастику.
Почему-то мне казалось, что небо с каждым днем становится все ближе - так отчетливо я сейчас видел Землю. Мы смотрели, не сводя глаз, как медленно и грузно над Луной поднимался голубой земной шар - наблюдая за тем, как он всходит и заходит я испытывал удовлетворение особой природы, приумноженное на желание немедленно снарядить космический корабль и посмотреть, какие они, люди. И существуют ли они вообще.
- У того автора, которого ты читала, - сказал я, поднимаясь и подходя к телескопу, укрепленному в небольшом кратере. - Люди описаны довольно плоско, но он был слишком умным и правильным, что бы мыслить в нескольких плоскостях. Люди у него были на редкость статичны, он их еще сравнивал с деревьями - "он отсюда и больше нигде". Попробуй почитать "Автостопом по галактике", значительно интереснее.
А про себя я с жалостью к писателям-фантастам подумал: "Как обидно быть умным - знаешь все наперед!", настроил датчик угла поворота, покрутил поворотный механизм, направил объектив перпендикулярно к центру Земли и поглядел в окуляр.
- И что ты хочешь там увидеть? - спросила подруга. Она пыталась казаться скептиком, но я знал, что на самом деле ей хотелось бы узнать о Земле и ее жителях не меньше, чем мне.
- Людей, чего-чего, - сказал я, глядя в призму вогнутого зеркала. - Ой! Иди сюда! Смотриии!
"Каждый из нас видит мир в соответствии со степенью своего совершенства", - подумал я, поворачивая окуляр к своей подруге и называя точный азимут: "Наверняка ведь люди нас видят!"